ВАДИМ КОЗИН. КОРОЛЬ РУССКОГО РОМАНСА

Вступление

основатель, издатель и главный редактор
Федерального журнала «Сенатор».

Посвящается памяти корифея русской эстрады Вадима Козина.

Вадим Козин"Давно, давно я с вами не был вместе, И вы, конечно, вспомнив про меня, Рукой махнёте: «Никаких известий, Он где-то далеко, друзья...»" — эти строки из песни легендарного Вадима Козина — певца, композитора, поэта, человека, олицетворявшего целую эпоху. Высочайшее мастерство, безупречный вкус, редкий исполнительский дар…

Текст статьи

Вадим Козин«На советской довоенной эстраде рядом с Вадимом Козиным трудно представить исполнителя, равного ему по славе, популярности, чьи пластинки расходились бы такими огромными тиражами. Его необычайной красоты цыганский голос сводил с ума всех, кто хоть однажды слышал его», — так писали о нем американцы в аннотации к пластинке «Последний Концерт», выпущенной в США в начале 50-х годов. В нашей стране имя Певца было забыто: в 1944 году Козин был репрессирован и сослан в Магадан. Сломана карьера, сломана судьба… И при этом — потрясающая сила духа и жизнерадостность ребенка!

А можно ли вообще «сломать» чью-то судьбу? Может быть, самые тяжкие испытания Бог нам посылает для того, чтобы мы стали чище, добрее, мужественнее? Или для того, чтобы мы научились любить, искренне и самозабвенно? Потому что, только любя, мы обретаем тот особый внутренний свет, который, несмотря ни на какие жизненные обстоятельства, освещает все вокруг нас, согревает души других людей, помогает им жить. Но как этому научиться, и каждый ли способен на это?
История, которую мы хотим вам рассказать, — это история Любви удивительной женщины — Дины Акимовны Климовой — страстной поклонницы творчества Вадима Козина. Литератор по образованию, Климова пишет стихи, долгие была членом литературного объединения в Караганде, где оказалась волею судьбы после войны. А в последние годы жизни Вадима Алексеевича она стала самым близким его другом и помощником. Сейчас Климова живет в Магадане и возглавляет музей-салон Вадима Козина и пишет о нем книгу.

 

 

«ПЕРЕПЛАВКЕ НЕ ПОДЛЕЖИТ!»

Вадим Козин и Дина Акимовна Климова— О Вадиме Алексеевиче готова рассказывать бесконечно, — говорит Дина Акимовна Климова, и садится рядом, продолжая свой рассказ. — Понимаете, ведь это моя жизнь, моя молодость, тихая радость. А Вадим Козин — лучший тенор в мире, гордость российской песни, её душа...
Поистине творчество Вадима Козина не принадлежит только прошлому или настоящему, оно нужно будущему. Но я хочу рассказать все по порядку...
Вадим Козин родился 21 марта 1903 года в Санкт-Петербурге. Его мать — Вера Владимировна Ильинская — чистокровная цыганка, пела в цыганском хоре. Отец — Алексей Гаврилович Козин — коммерсант. Бабушка Вадима Козина — блистательная Варя Панина. Семья Козиных была большая. У Вадима Алексеевича было пять сестер. Кроме гимназии, Козин нигде не учился. Никаких музыкальных заведений он не заканчивал.
В 1937 году он принимает решение выехать в Москву, и вот в первый же день Козин выступает в зелёном театре и — колоссальный успех! Танго «Осень» напевали буквально в каждом доме... Помните: «Осень, прозрачное утро...»
А жилось ему тогда очень трудно. Вспоминая о том периоде, он говорил: «Я удивляюсь, как я тогда ещё мог петь, ведь я питался одним хлебом с водой из-под крана». После его успешного выступления, ему предложили остаться в Москве, записывать песни на «Грамзаписи». Зная его материальное положение, предложили аванс. Козин гордо отказался: «Мне ничего не надо».
Когда началась война, он с первыми фронтовыми концертными бригадами выезжал на передовую. Пел, читал свои стихи. Во время одной из поездок на передовой произошла встреча с маршалом Баграмяном. Маршал и вручал позже Козину награду — орден Красной звезды.
Во время войны очень много пластинок переплавляли для нужд фронта. А на его пластинках стояли штампы: «Переплавке не подлежит».
В 1943 году Вадим Козин выступал перед участниками Тегеранской конференции. У Черчилля был день рождения, и он попросил Сталина пригласить Козина. За ним посылают самолёт на одни сутки. Он прилетел, спел. Там была и Иза Кремер — известная в то время певица. Она успела ему шепнуть: «Попросить у Черчилля остаться — и весь мир будет у твоих ног». Конечно же, Козин отказался и вернулся назад в Москву.

Вадим Козин Вадим Козин Вадим Козин

О том, что Козин был любимцем Сталина, было тогда очень широко известно. Сталин часто приглашал Вадима Козина на выступления в Кремль.
В марте 1943 года Берия вызвал к себе Вадима Козина и говорит: «Ты почему не поешь про вождя народа?» А Козин говорит: «Потому, что я — лирический певец, пою только лирические песни и романсы. Другие петь не буду». А Берия ему бесцеремонно говорит: «Ну, как нэ будешь? Ты будешь пэть! Ты будешь пэть!» А он: «Я еще раз повторяю: я петь не буду!» Берия ему: «Так и нэ будешь?» Козин, передразнив его, ответил: «Так и нэ буду!». Берия: «Ну все, Вадим, разговор с тобой окончен». 9 мая 1944 года он спел свой последний концерт...
Теперь уже мы все знаем, что таких людей, как Козин, известных, любимых в народе, старались изолировать от общества, чтобы их имя было забыто, оболгано, опутано в сети сплетен и наветов, то же было и с Руслановой, и с конферансье Алексеевым, и многими другими. Какие только сплетни о них не ходили. Об этом много писали. И, слава Богу, это время позади!
«Я ненавижу в людях ложь.
Она порой бывает разной:
весьма искусной или праздной
и неожиданной, как нож.
Я ненавижу в людях ложь,
ту, что считают безобидной,
ту, за которую мне стыдно,
хотя не я, а ты мне лжешь.
Я ненавижу в людях ложь
От лжи к предательству — полшага.
Когда-то все решала шпага,
а нынче этот стиль негож.
Я ненавижу в людях ложь,
и не приемлю объяснений.
Человек, как дождь весенний,
а как он чист — весенний дождь.
Я ненавижу в людях ложь...»

 

 

«НЕ ВЕРЬТЕ!..»

4 ноября 1945 года теплоход «Советская Латвия» пришвартовался к Нагаевскому пирсу, и Магадан встретил артиста. И уже в этот день он был доставлен в театр, чтобы петь. Первая его песенка была: «Ночь светла. Над рекой тихо светит луна. И блестит серебром золотая волна...»
Вот любопытное письмо одного из колымских заключённых: «Вадим Алексеевич пел в нашем лагерном клубе, расположенном на 23 километре центральной Колымской трассы. Слушал я и плакал. Песни были не минорны, но лицо певца было печальным. Как же жестоко было то время! Но с заслугами Вадима Козина считались. Он имел право ходить днём без конвоя в пределах Магадана, одевался не в лагерное и иногда солнечным летним деньком сиживал в скверике напротив нашего барака. Около него репрессированные артисты, просто поклонники, лагерные работяги. Шутили, смеялись, что-то репетировали. Я часто видел на руках у Вадима Алексеевича кошку. Он гладил её, заглядывал в мордочку, поднимая перед собой. А если она убегала, он бегал за ней, как мальчуган. Я радовался видеть этого человека, ведь на свободе слушал его пластинки, а тут вдруг встретил самого и услышал живой свободный голос. Эх, Колыма, Колыма...».
Как жил Козин? Его душа — творческая. И вдруг оказаться в этом «пропадинском крае» — так раньше называли Магадан... Но Козин никогда не жаловался, никогда ни перед кем не вставал на колени, и никогда не обрывалась песня его.
«Не верьте, если скажут вам:
«Он где-то, в такой глуши,
за три девять земель,
Где даже летом не бывает лета,
А круглый год морозы да метель.»
Не верьте, будто в этой глухомани
«О вас забыл, забыл, друзья мои.
Живу в снегах, в тайге,
в стране шаманьей,
Один без слез, без жизни, без любви».
Не верьте снова этому навету.
Прервите тот надуманный рассказ.
Такого края не было и нету,
А если был, то задолго до нас.
И кто бывал когда-то в этом крае,
Тот не узнал бы нынче этих мест...»
— Меня всегда восхищала его самостоятельность, независимость, гордость, чувство собственного достоинства и вместе с тем потрясающая нежность, аура покоя и благодати. Журналист Андрей Караулов как-то приезжал сюда, снимать передачу, а потом в своей передаче сказал, что «Козин побоялся ехать в Москву, так как он был доносчиком». Доносчики все жили и живут прекрасно, а этот человек все потерял. Во имя чего, спрашивается? Он никого не убил, никого не ограбил, никому не сделал никакого зла, а прожил полсотни лет — самый пик его славы и молодости — здесь.
Вадим Козин и его двоюродная сестра Вера ПридвороваДвоюродная сестра Вадима Алексеевича, Вера Придворова, невестка Демьяна Бедного, ныне покойная, жила в Москве и просила его и раньше, а когда я приехала, то просила и меня: «Уговори Вадима, уговори! У меня две квартиры спаренные. Я одну квартиру перепишу на вас, и будем жить вместе».
А когда я стала его уговаривать, он мне ответил: «Ну как ты наивна! Как же ты смотришь на эти вещи. Неужели Козин, некогда фигура, личность, сейчас на старости лет, оказавшись в таком состоянии, явится в Москву, да ещё, не дай Бог, придётся попрошайничать...» Вадим Козин и его двоюродная сестра Вера Придворова вместе с московскими гостями у них в гостях в Магадане

 

 

«Я ЛЮБИЛ ОБРАЗ, КОТОРЫЙ Я ПЕЛ...»

Я всегда боготворила Вадима Козина. Слушала его голос, а сердце заходилось. В послевоенные годы о Козине ничего не было известно. И люди даже не знали, жив ли он. Но когда я узнала, что Козин жив, — это был 1989 год — я написала ему длинную телеграмму (тогда это было не так дорого, как сегодня) где написала о том, что он и солнце, и свет, и вода, и земля, и все для меня. Я так была рада, что Вадим Алексеевич жив. И возникло желание, потребность даже, поехать к нему, всего лишь поклониться, стать на колени и сказать, как я люблю его трепетный голос! Волшебный, дивный, тёплый голос Вадима Козина, который пробивает завесу безысходности, царит в душе.
Я покупаю билет туда и обратно. Прилетаю в Магадан. Меня в гостиницу не приняли, так как нужен был пропуск для того, чтобы въехать в город. Мне посоветовали обратиться в частную гостиницу. И администратор наутро подаёт мне ордер: «Школьный переулок 1, квартира 14». А Козин живёт в Школьном переулке, 1, в квартире 9, этажом ниже. Это удивительное совпадение! Мои чувства невозможно было выразить словами. Когда я поднималась по лестнице, увидела на двери пластинку медную: «Вадим Козин». Тогда я встала на колени и помолилась на эту пластинку, как на икону. Почему? Потому, что ещё в детстве, когда я закрывала глаза, эта пластинка снилась мне и имя на ней — «Вадим Козин». И когда я воочию увидела такую пластинку, представьте моё состояние...
Ольга Александровна Аросьева в гостях у Вадима Козина в Магадане, начало 90-х годов прошлого века... Вадим Козин В гостях у Вадима КозинаКогда я приехала к Вадиму Алексеевичу, мы много говорили о любви. Я спросила, любил ли он кого-нибудь? Он мне ответил так: «Нет, Динушка, я не любил никого, но жил как все. А любил только образ, который я пел. Знаешь, как хорошо, когда ты его создаёшь сам?» И вот я думаю: отчего мы так трепетно воспринимаем исполненные им песни, романсы? Ведь без содрогания, без чувств особых мы не можем их слушать? Вероятно, в них заложена большая энергия любви, с которой он поёт этот образ, — невостребованной любви. И вот думаю, что там, в поднебесье, теперь настоящий Козин, и рядом с ним — его муза, которую он «пел».
«Осенний дождь в моё окно стучит,
С багряных клёнов ветер листья рвёт.
И цепью длинной стан журавлиный
К теплу на юг спешит.
Лист золотой к стеклу окна прильнул,
Как будто в сердце мне он заглянул.
Тебя в нем нету.
И без тепла, и без света
Один я, один живу.
Пусть дождь стучит в моё окно,
Я знаю, ты вернёшься все равно».

 

 

КРАСНЫЙ РОЯЛЬ

Мелодии красного рояля Вадима Козина звучат в бухте Нагаева в МагаданеКогда я в первый раз вошла к нему в дом, я увидела, как убого, по-нищенски он живёт, как убого он одет. Я не могла этого вынести и на следующий день утром звоню председателю горисполкома и говорю, что я приехала на пять дней, специально по вопросу Вадима Козина и прошу меня немедленно принять. И встреча действительно состоялась. Потом я заезжала в Москве к министру культуры тогда ещё Советского Союза, заходила в Верховный Совет с просьбой о том, чтобы певцу присвоили звание «Народного артиста». Но мне было отказано, потому что Козин был репрессирован и, как мне объясняли, он не может быть представлен к званию «Народного артиста». Бывший председатель горисполкома Магадана Дорофеев Геннадий Ефимович провёл 13 заседаний исполкома, чтобы открыть в городе музыкальный салон. Он долго доказывал всем, что такой салон в городе должен быть открыт, пока жив сам Козин.
Вы скажете — что, разве до вашего приезда сюда исполком не знал, что Козин живёт в таком положении? Не знать не могли. Знали все, но относились к этому очень равнодушно. Потому, как говорили многие, что у Вадима Козина несносный характер.
Я считаю, что Козин — явление в мировой культуре. Это необыкновенный характер, это человек какой-то другой цивилизации. Почти сто лет он прожил, и, что интересно, песня его за столетие не оборвалась, хотя 50 лет он находился в забвении. А песня его звучала, где-то спрятанная. Где-то на каких-то кассетах пытались слушать голос Козина. А вот теперь наш музей регистрирует его наследие, которое он оставил после себя, — от поклонников более 10 тысяч писем. Их надо читать! Какие послания благодарности, признания в любви! Тем не менее, Козину не было выхода в мир. Многие сейчас говорят, что Москва держала. Может, и держала. Я была у министров, чиновников всех рангов. И все говорили: «Ах, ах, Козин, это же здорово! Козин — это замечательно! Это — величина! Это неповторимость!»
В 1989 году в моем присутствии тогдашний министр культуры СССР потребовал личное дело Козина по ходатайству Магаданского исполкома о присвоении Козину звания «Заслуженного артиста СССР». Я сказала: «Как же можно такому певцу заслуженного артиста присвоить. Это все равно, что генералу — ефрейтора»! Тогда он говорит: «Давайте перепишем». И в моем присутствии связался с ЦК и отправил письмо туда. Я задержалась в Москве ещё на 5 дней, чтобы дождаться заседания и решения. А мне позвонили и сказали, что опять проголосовали «против». Спрашиваю: «Почему?» На каком основании?» Я даже взяла от прокурора такую бумагу, что репрессия не влияет на присвоение звание. Это уже в прошлом, он реабилитирован. Я ни с чем уехала из Москвы.
Он сначала очень переживал, а потом и говорит: «Лапушка, не надо, не будем плакаться. Меня Бог на том свете и без удостоверения примет. Меня народ любит. Я жил и пел для народа. И я на самом деле народный. Но знаешь, чего я на самом деле хотел бы? Чтобы мне присвоили звание «Почётного гражданина Магадана». Ведь знаешь, как я воспел город, сколько я вложил души. Посадили бы меня в машину, повезли бы по городу, а после этого подняли бы на самую высокую сопку и показали панораму города, который я воспел!» Большего ему не надо было. Мы расстались с Вадимом Алексеевичем, и я вернулась домой.
В квартире-музее Вадима Козина

Фотография матери Вадима Козина Вадим Козин

Потом получаю одно, другое письмо отсюда, мне написали, что Вадим Алексеевич так заявил: «Когда я почувствую, что не могу себя обслуживать, то я уйду добровольно». Могла ли я это выдержать, согласиться с этим, смириться с этим? Потом я получаю от мэра известие, что Вадим Алексеевич как-то сник: «Хорошо было бы, чтобы вы приехали...»
«Поверь, ты все в моей судьбе,
И счастье, и беда.
Я в жизни мог солгать тебе,
Но в песне — никогда.
О, если б как в своё окно,
Взглянуть в судьбу хоть раз.
Нам знать с тобою не дано,
Чей ближе смертный час».
Это был уже 1991 год. С моим приездом в Магадан все закрутилось. После многочисленных заседаний было подписано решение о создании музыкального салона. Как мы радовались, что наконец-то салон будет. Хотя многие говорили: «Да не надо этого ему. Он — цыган, он привык к такому образу жизни».
Чтобы открыть салон, нужно было переселить хозяйку этой квартиры, дать ей другую, а здесь начать соответствующие работы. Дорофеев приехал сюда и отсюда набирает номер телефона и обращается к некоему Васильеву, который живёт сейчас в Санкт-Петербурге. Крупный меценат. И говорит: «Ты любишь Вадима Козина?» А тот отвечает: «Слов нет, конечно!» — «А поможешь деньгами, если мы будем открывать музыкальный салон?» Он говорит: «Это не проблема».
Тут же является со своим юристом, и у нас состоялся обстоятельный разговор. Васильев говорит: «Если откроем салон, то я дарю Вадиму Козину белый рояль».
Почти год продолжались работы в квартире, а Васильев уже переехал в Санкт-Петербург. Проходит время, и приближается день — 21 марта 1993 года — 90-летнего юбилея Вадима Козина. Я звоню Васильеву в Санкт-Петербург, и он говорит: «Да, конечно». И ищет по всей России белый рояль. Но его нет. В Санкт-Петербурге в это время нашли вот этот красный рояль, который должны были везти на Международную выставку в Германию. На него наклеивают золотую пластинку, грузят в самолет и через 15 часов он оказывается здесь, в Магадане.
...Вадим Алексеевич был невероятно счастлив, получив этот подарок. Тем более, что этот красный рояль изготавливался у него на родине, в Санкт-Петербурге. Подаренный другом Вадима Козина красный рояль в музее-квартире.

 

 

ДОРОЖЕ ВСЕХ АЛМАЗОВ

Вадим Алексеевич, несмотря на свой возраст, продолжал петь. Он родился для того, чтобы петь, и, умирая, он пел.
...Это невозможно передать. 25 дней и ночей. Как будто умирали вместе. Последний его романс был: «Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит».
Удивительно, в таком состоянии, — когда у него сел голос, и он не мог уже говорить, не мог петь, он, с трудом выговаривая слова, шептал, изменив строчку стихотворения: «Земля уже с землёю говорит»...
В последние дни он очень много говорил о романсе, говорил, что он стал несовершенным. Но, тем не менее, верил, что время романса никогда не пройдёт. Он был и будет — и цыганский, и русский старинный. Много признаний мне сделал... «Я прождал тебя всю жизнь, чтобы умереть на твоих руках. Мамушка на том свете вымолила тебя, и ты пришла ко мне»...
Хоронил Козина весь город. В тот день было очень холодно, градусов 40. Множество цветов. Лепестки роз замерзали и падали, устилая дорогу. Звучала музыка и голос Вадима Алексеевича. Трогательно и торжественно...
По ходатайству Дины Акимовны Климовой музыкальный салон преобразован в мемориальный музей Вадима Козина. Это одно из самых чтимых и посещаемых мест в Магадане. Уникальные фотографии, афиши, личные вещи. Всего более 20 тысяч (!) экспонатов. Да и можно ли все это назвать экспонатами? Скорее это живые свидетели, хранящие дух великого человека.
Вот фотография, запечатлевшая некогда известного певца, который, не веря в то, что это его музыкальный салон, стоит среди ночи полураздетый и трогает рукой табличку с надписью «Музыкальный салон Вадима Козина».
А вот он у рояля — молитвенно сложенные руки, утончённый профиль, особый, козинский, поворот головы. И на каждом снимке Козин невероятно прост, органичен, в нем нет манерности, жеманства. Величие простоты и естественности. Он не просто поёт, он проживает каждую фразу, каждое слово будто вонзает в сердце слушателя. Быть может, ещё и поэтому он остался в этом суровом и вместе с тем таком прекрасном крае, где сама природа не терпит лжи и фальши...
А вот совсем другие, более домашние фотографии. Козин, улыбающийся, в обществе своих любимцев: прижал к себе кота Мосика и гладит Ичуню. «Это мои дети», — ласково говорил Вадим Алексеевич. Вот он сидит в кресле в своим легендарном свитере, на котором посетители могут разглядеть три булавки, как водится по старинному русскому обычаю, от сглаза. Кстати, именно эти незамысловатые «обереги» стали поводом для «интерпретаций», выдумок и фантазий многих журналистов, как говорится, кто во что горазд...
Помимо фотографий в музее представлены и личные вещи Козина, который во времена молодости был настоящим джентльменом: черный элегантный костюм, галстук, перчатки, шляпа. А вот «костюм», в котором Козин ходил в конце 80-х, ещё до приезда Дины Акимовны. Ничего, кроме горечи и стыда (за нас с вами!), не вызывает: протёртый на локтях пиджак, на коленях — дыры.
Есть в экспозиции картина, подаренная на годовщину смерти певца. Художник попытался передать не только образ Козина, но и всю его жизнь символом: огромный барьер как бы отгораживает Вадима Алексеевича от разных чудовищ. Козин далеко от них, а на передним плане — церковь с крестом, афиши, фейерверки...
Здесь же представлено множество писем-благодарностей, писем-признаний в любви великому маэстро. «Колыма славится своими алмазами, — говорит Дина Акимовна, — но наследие Козина, его песни, его музыка дороже всех колымских алмазов». И который раз в этом убеждаешься, когда слушаешь проникновенный голос Орфея XX века.

Красный рояль Вадима Козина Могила Вадима Козина

Могила Вадима Козина
 

 

 

«Интер-Пресса»    МТК «Вечная Память»   Авторы конкурса   Лауреаты конкурса   Журнал «Сенатор»

   
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(4 голоса, в среднем: 5 из 5)